Орелинская сага. Книга вторая - Марина Алиева

И потому, когда над Гнездовищем повисла луна, он взял в руки некое подобие лопаты, выточенное в незапамятные времена еще Генульфом, и пошел на задний двор.

Возился Старик недолго. Но, когда закончил, желания, как обычно, облетать поселение почему-то не было. Без особой надежды он решил пойти заснуть и, как ни странно, заснул почти сразу.

Беспорядочный и малопонятный поначалу сон скоро сменился четкими видениями, пугающими своей реальностью. Старику привиделось, что хмурый Летающий орелин открывает могилу своего мертвого сородича, а потом, в великом гневе, бросает закрывавший её обломок Генульфовой пещеры вниз, прямо на Гнездовище. В жутковато-медленном полете, плита стала увеличиваться в размерах, и в самый последний момент Старик обреченно понял, что сейчас она накроет поселение целиком.

Ужас заставил старого ореля немедленно проснуться. Он сел на своем ложе, опасаясь хоть на миг снова закрыть глаза, чтобы страшная картина не повторилась. Но дрожь во всем теле никак не унималась. Чтобы немного успокоиться, Старик взялся навести в гнездовине порядок, и некоторое время сосредоточенно переставлял с места на место сосуды и миски, стряхивая пыль с каменных выступов под ними. У самого порога он заметил островок разросшегося лишайника, который необходимо было соскоблить, но вспомнил, что каменная лопатка осталась на заднем дворе. И Старик решил за ней сходить.

Он сразу увидел хмурого орелина, роющегося в земле. Парень доставал из его нового захоронения обломок за обломком и отбрасывал их в стороны. Словно в лихорадке он пробегал глазами текст, а потом снова начинал рыть, как будто искал что-то совсем другое.

Старик ощутил, как в одно мгновение его покинули и жизненная сила, и воля. Помертвев, он наблюдал за происходящим, не в силах отвести глаза. Недавний кошмарный сон оборачивался явью!

Безжизненно, почти машинально, отвечал он на расспросы взбешенного орелина, при этом голос его делался все слабее и тише. Беда пришла! И, хотя была давно ожидаема, все равно застала врасплох. Поэтому, когда Летающий пробежал мимо него на улицу, Старик только и смог, что прошептать:

– Судьба…

И бессильно привалиться к стене гнездовины.

* * *

Лоренхольд в гневе шагал по улице, не обращая внимания на удивленные взгляды поселян. Текущие слезы он размазывал грязными от земли руками, так что скоро его лицо стало совершенно ужасным. Ненависть душила ореля! Проклятый Старик все знал и говорил об этом так спокойно, словно не видел в убийстве Тихтольна ничего ужасного! Но ничего, он еще поймет, как все это страшно, когда против него обернется гнев всех жителей Шести Городов…

Неожиданно на плечо юноши легла чья-то рука.

– Лоренхольд, что с тобой? Ты ужасно выглядишь! Уж не перебрал ли ты вчера с непривычки сока Кару?

Говоривший оказался Клиндоргом – старинным знакомцем из Южного Города. Когда-то он жил по соседству с Тихтольном, и Лоренхольд, навещая брата, коротко с ним сошелся… До чего же давно все это было! А теперь Клиндорг жил в Гнездовище. Около месяца назад была его свадьба, и Лоренхольда тогда тоже звали, но он не полетел. Сейчас же, глядя на веселое лицо Клиндорга, юноша горько об этом пожалел. Полети он тогда, может быть, все случилось бы раньше, и возмездие уже свершилось бы, и Геста не связала свою судьбу с поселянином!

– Так что с тобой случилось, Лоренхольд? – Клиндорг потряс задумавшегося приятеля за плечо.

– Лучше ты скажи, что случилось с тобой…

Лоренхольд выдавил эти слова с трудом, хрипло… Он хотел продолжить и спросить: «что случилось, раз ты решил остаться жить в этом проклятом месте», но запнулся. Последние слова застряли в горле вместе со сдерживаемым рыданием, а Клиндорг понял недосказанный вопрос по-своему.

– Со мной? Так тебе уже кто-то рассказал? Я бы, конечно, не назвал это «случилось», но ситуация вышла действительно забавная. Представляешь, моя жена и её мать боятся отпускать меня летать в горы, потому что считают, что это опасно.

Клиндорг беззаботно рассмеялся, но Лоренхольда словно обожгло лавой.

– Боятся! – крикнул он со всей силой своего отчаяния, прорвавшегося наружу. – Думаешь, они этого боятся?! Не-ет, Клиндорг, они боятся совсем другого! Им нужно сравнять тебя с собой и заставить забыть великолепие Сверкающей Вершины, чтобы ты не знал другой радости в жизни, кроме как возиться в земле и сушить их проклятые листья!…

– Что ты несешь, Лоренхольд?! Опомнись! – опешил Клиндорг. – Не кричи так, тебя же слышат!

Побелев лицом он обернулся вокруг, на поселян, замерших в изумлении, но Лоренхольда было уже не остановить.

– Беги со мной, друг! Беги отсюда! Что общего может быть у тебя с твоей бескрылой женой?!…

– Замолчи! Ты с ума сошел! Я люблю её!

– Это сейчас! А что будет потом, когда тебе запретят сначала летать в эти горы, потом на Сверкающую Вершину и, наконец, ты не сможешь даже расправить крылья?! О чем ты будешь говорить с ней, не знающей восторгов полета в бескрайнем небе, когда ты на равных с Солнцем и Луной, а горы под ногами кажутся мягкими, словно легкое облако! Не зарыдаешь ли ты, глядя на своих детей, ползающих по камням, подобно гардам? Какие истории будешь им рассказывать? Про высокие города на вулканах? Про мудрых Иглонов и их народ? Про тайны, которыми наполнено розовое облако на рассвете?… Или предоставишь своей жене право поведать поучительную историю о предке-убийце?…

Толпа вокруг постепенно росла. Привлеченные криками Лоренхольда из своих гнездовин повыходили поселяне. Кое-кто из них еще натянуто улыбался, считая все происходящее лишь неудачной шуткой. Но большинство разобралось, в чем дело и так уже не считало. Их знания языка орелей вполне хватало, чтобы понять, о чем Лоренхольд говорил, и это им совсем не нравилось. Лица поселян делались все суровее, и все чаще начали они недоброжелательно поглядывать на группу молодых Летающих орелей, жмущихся к ограде ближайшей гнездовины. Не зная в чем дело, те поначалу были страшно напуганы странным поведением своего сородича. Но, по мере того, как Лоренхольд говорил, испуг на их лицах начал сменяться пониманием. Парень, конечно, не в себе и, пожалуй, слишком резок, но в словах его, несомненно, была доля правды.

Клиндорг тоже выглядел смущенным, однако, последняя фраза приятеля о прародителе-убийце совершенно его возмутила.

– Помилуй, Лоренхольд, это-то тут причем?!

– Причем?!…

Орель на мгновение запнулся. Он не был уверен в своем праве рассказывать кому-либо об ужасной находке, прежде чем о ней узнают Иглоны. Но в памяти всплыла увиденная недавно картина – мертвый Тихтольн в тесной пещерке, его высохшее, сморщенное, как у старца лицо – и Лоренхольд не смог промолчать. Он обвел глазами толпу, усмотрел понимание в лицах своих сородичей и, обращаясь только к ним, заговорил:

– Я надеюсь, все вы помните нашу с Тихтольном выходку? Как, в обход запрета, мы тайком прилетели сюда, чтобы посмотреть на Гнездовище? И, как потом, ошибочно испугавшись того, что местные жители умеют летать, Тихтольн отправил меня домой, а сам вернулся? Он знал, чувствовал, что поселянам доверять нельзя и стал первой жертвой! Тут недалеко, на этой вот скале, есть пещерка, в которую затолкали его мертвое тело! Эти потомки убийцы недалеко ушли от своего прародителя! Они убили Тихтольна и даже не потрудились как следует скрыть его могилу!…

Толпа в ужасе отшатнулась, а лица Летающих исполнились гневом. Не обращая внимания на растерянность и замешательство среди жителей Гнездовища, они подались вперед и закричали, перебивая друг друга:

– Где это, Лоренхольд?!!!…

– Покажи нам!…

– Ты точно видел Тихтольна?…

– Ты уверен, что его убили?…

– Но за что?!!!

– Я покажу вам и объясню за что! – Лоренхольд распалялся все сильнее. – Знаете, чего они хотят больше всего? Снять проклятие Хеоморна, наложенное на весь их род! Говорят, что Генульф целую пещеру покрыл своими записями. Видимо раскаялся в конце жизни и захотел объяснить, наконец, зачем совершил свои злодеяния. Но пещера погибла в Обвале, а её обломки с остатками записей здесь тщательно скрывают. Поройтесь на заднем дворе у Старика, что живет возле чаши – там их предостаточно закопано! Тихтольн, видимо, тоже что-то нашел и поплатился за это! Его могила была завалена камнем, явно принесенным с другого места. Наверное, его там тоже прятали, потому что какие-то записи на плоской стороне были. К сожалению, я их не прочел – не до того было, да и камень раскололся при падении – но причина, по которой моего брата убили, полагаю ясна!

Смятение среди поселян достигло предела. То, в чем их обвинял этот Летающий, было чудовищно! Растерянно переглядывались они друг с другом, и только Торлиф, стоявший и слушавший в некотором отдалении, оставался спокоен.